Моя чужая семья

Надежда долго не решалась рассказать кому-либо правду, ведь правда слишком тяжела. Она приняла приговор без лишних слов: за её спиной хрустел хмурый лес колонии, за прижатыми к груди руками ныла тоска по дому и сыну. За рулём, в ту ночь, был не она. Но ответственность легла на её плечи, и она понесла свою ношу безропотно, как мать, закрывающая ребёнка от ветра.
Спустя два года, когда свобода снова становится реальностью, начинает казаться, что теперь, наконец, всё плохое можно оставить за воротами. Но след трагедии не стерт. Слишком рано прощать — дочь погибшей живёт этим ядовитым чувством. Месть её медленная и изощрённая, будто острая тонкая игла. Она входит в дом Надежды, представившись невестой её сына. Встречи превращаются в напряжённый спектакль: за внешней доброжелательностью скрыты укор, суд, требование заплатить ещё.
Семейный уют обрастает тревожными нотками. Надежда интуитивно понимает: гостья играет двойную партию. За её улыбкой обида, которой нет конца. Но и девушка устаёт быть пленницей собственного замысла — каждое новое притворство делает ей больнее. В попытке наказать чужих, она добивает себя.
Всё выходит наружу неожиданно, будто распахивает окно весенний ураган. Сначала — слёзы, потом слова, полные непереносимой правды. Прощение не приходит сразу, несложно и неохотно. Оно поначалу робкое, недоверчивое, но с каждой сломанной стеной между ними становится явнее: никто не обязан страдать вечно. Надежда отпускает вину; другой женщине удаётся отпустить свою ярость. И двое выходят из этой истории, где не осталось чужих.