Семь дней Петра Семёныча

Старый дом бо́ко́м глядит в сторону моря. Сколько себя помнит, Петр Семёныч жил здесь. Жена давно ушла в землю — без особого шума, просто однажды не стало её шагов по дощатому полу. Дочь… исчезла, пустив корни уже в другой стране, и будто стерлась из памяти — ни разу не дала знать, как там живёт.
Всё вроде бы понято, пока врач не надевает свою уставшую маску и без лишних слов сообщает о саркоме. Пётр выслушивает новость спокойно, как принимают перемену ветра или первые холода осенью. Он не протестует, не ищет вины. Просто время вдруг становится хрупким, чутким к каждому прожитому часу.
Есть оговорка — может, врачи спешат с выводами. Москвич, профессор, готов взяться за уточнение диагноза. Неделя на ожидание превращается в маленькую внутреннюю революцию. Пётр смотрит на дом, стены которого знает лучше, чем самого себя, и думает: что останется, если всё закончится?
Всплывают простые вещи: ужины по праздникам, откровенные разговоры на кухне, нервная дрожь, когда дочка уезжала первый раз. Он перебирает воспоминания — порою горько, иногда с улыбкой, вдруг понимая: многое ещё можно поправить.
Ожидая звонка из столицы, он впервые перестаёт торопить дни. Смотрит на чайку, что садится на край забора, слышит, как вода морская перекликается с его мыслями. Смерть перестаёт быть угрозой, становится поводом очистить сердце. Пётр вытирает пыль со старой гитары, пытливо вглядывается в чёрно-белые фотографии, разрешает себе вслух сказать: «Мне ещё есть что сделать». Так он встречает прощальный или, может быть, новый рассвет — снаружи почти всё по-прежнему, а внутри рождается робкий, очень человечный смысл.